Нет ума - считай, коллега !

Однажды Бог разгневался на людей.
Он собрал Ангелов и велел уничтожить Землю.
— Ничего святого в них не осталось! — гремел громом Бог.
— Жизнь, созданную Мной, не ценят. Отнимают ее у всех, когда хотят!..
Ангелы молчали. Им нечего было возразить… И только молодой
Ангел-ученик осмелился не согласиться:
— Не всегда же. Не все же, — сказал он.
И наступила тишина…
— Я отсылаю тебя на Землю как тест на доброту и человечность! — решил Бог,
— Протестируешь, — вернешься сразу же! Если пройдут люди тест,
не буду уничтожать Землю!..

В тот же вечер в одном грязном подъезде старой многоэтажки появился невесть откуда выброшенный новорожденный щенок…
Он громко пищал, но его никто не слышал… Все шли мимо.
Все были заняты важными делами… Подумаешь! Щенок…
Одним больше, одним меньше!
Уборщица увидела малыша и выкинула его в мусоропровод:
«Скорее отмучается»…
Ангел медленно угасал… Трудно быть смертным среди равнодушных…

Пенсионерка Нина выкидывала мусор. Кто-то отчаянно пищал в мусоропроводе…
— Бог ты мой! Помилуй! — воскликнула она. — Там живое существо… Нельзя же так!
И пошла вниз, рыться в мусоре и спасать щенка.
Разум твердил: «Куда тебе?! Уже две собаки в доме. Три кошки. Пенсия маленькая».
А сердце "пело": «Успею! Успею! Как-нибудь выдюжим… Ивана-сыночка больше нет в живых, чую…
Телеграмма пришла ,что пропал без вести на войне… , уж сколько времени прошло с тех пор...
А тут живая душа умирает… Спасу! Успею…
Щенок был найден в мусоре и накормлен из бутылочки теплым молоком.
Сложен в мягкие тряпочки. Согрет грелкой. Он крепко спал.
Нина тоже легла спать. На душе у нее было хорошо и спокойно.
Впервые после той телеграммы…

Ангел в тряпочках широко открыл глаза.
Тест пройден. Пора уходить.
— Не хочу я уходить, не сделав подарок! Что же подарить тебе, Нина…

А Нина уже крепко спала и не ведала, что спасла целый мир…
Ей снился сын Иван. Снился щенок-подкидыш. Почему-то снились Ангелы…

Утром она плакала, увидев щенка мертвым…
— Не успела… Опоздала… Все было зря. ВСЕ ЗРЯ!!!
Все в этом мире зря! — гневалась она на Бога, хороня малюсенькое тельце…

А в поезде, вдыхая у открытого окна полной грудью утренний воздух, возвращался к маме солдат Иван…

(С) Алексей Прокурор

Стук в ворота рая. Апостол Пётр открывает и видит чувака в бутсах, шортах и футболке.
- Ты кто?
- Я русский футболист.
- Хуясе, а как ты в ворота попал?

Майские праздники в этом году объединились в причудливую конфигурацию, название которой: "Мир. Труд. Май. Христос Воскрес. Гитлер капут!"

Пожилой гаишник всю жизнь был уверен, что Великий Пост - это где - то на Рублёвском шоссе..

- А в Москве уже почти не пьют...
- Это почему?
- Аллах не велит.

В Ире текла капелька еврейской крови. Всего четверть, но её хватило: мордовские болота разомкнулись и выпустили её в Израиль. Дело осложняла предстоящая свадьба. Жених Иры — круглолицый светловолосый и вечно бодрый Ваня не влезал в талмудический закон никаким боком. В посольстве Израиля Ире намекнули, что проще уехать незамужней. Ваню не желали видеть в земле обетованной. До неё не добирались и более достойные люди — праотец Моисей вёл людей 40 лет, напрямую общался с Богом, но тоже не дошёл.

Разразился бурный скандал. Его слышал весь двор.
— Свадьбы не будет! — кричала Ира.
— Будет! — кричал Иван.
Звенели тарелки. Из окна на пятом этаже, где Ира жила с родителями, вылетел букет роз. Розы летели, как маленькие бомбардировщики. Они взрывались алым в сером небе.

Ира уехала. Как в хорошем кино, Ваня гнался за поездом на мотоцикле. «Вернись! — кричал он. — Я всё прощу!» Ира плакала. Её соседка по плацкарту смотрела на неё участливо: «Уезжаешь, деточка? Хочешь котлетку, заешь горе?» — и она достала из фольги румяную котлету. «Свиная?» — робко спросила Ира. «Ещё какая! Из такой вот жирной свинюшки», — и соседка показала руками, какая жирная свинюшка была. «Нельзя», — Ира отвернулась к стене и разрыдалась пуще прежнего. Наутро она сменила поезд на самолёт, увидела облака и море, почти увидела Бога — так высоко летел блестящий аппарат — и вечером приземлилась в аэропорту имени Бен-Гуриона. Земля обетованная дышала фиалками, перебродившими фруктами и разноголосицей — так пахла новая жизнь.
( Collapse )

Однажды вечерком Папа Римский решил пройти потайными римскими улочками и подышать летним воздухом. И вот идет он, степенно оглядывает окрестности, как вдруг видит маленького мальчика, курящего сигарету.
— Милый сын мой, — говорит Папа, — не слишком ли ты молод, чтобы курить?
— Да пошел ты, батя, нахуй! — говорит мальчик.
Папу чуть инфаркт не хватил:
— Ты что, мальчик, — говорит он. — Ты мне — Великому Понтифику, викарию Христову, главе Католической Церкви, наместнику Господа нашего на земле и Пастырю людскому говоришь "пошел нахуй"? ДА ПОШЕЛ ТЫ САМ НАХУЙ!

Подрались как то батюшка и свидетели Иеговы..
- И кто победил?
- Ясен хрен батюшка, кадило это вам не брошюрки...

Купили с мужем дом, начали ремонт делать. Свекровь обрадовалась, она любит ремонты. Хотя её помощи и не просили. Утром приезжаю с работы, а в нашем доме свекровь уже развела кипучую деятельность, раствор замесила, обои старые какие-то привезла зачем-то, стоит руки в боки и говорит - "вот здесь будет у вас мойка, а вот тут под детскую комнату переделаем, карнизы я договорилась у Маши какой-то там забрать, она новые купила, старые вам отдаст!" и дальше в том же духе. Я мягко говоря была ооочень неприятно удивлена таким её самоуправством, но говорить ей ничего не стала. Давайте, говорю, не сегодня. Я чёт приболела, все завтра, спасибо. А после говорю мужу - ты маме объясни как - нибудь помягче, что это НАШ дом, мы сами решим, где детская будет, где мойка. И обои выберем сами. Только говорю, найди слова, ты же знаешь свою маму лучше, а то если я начну говорить, ещё и обидится. Муж - хорошо, поговорю.

А на следующий день приезжаю домой - сидит мой дорогой, грустный такой. Я говорит, маму из дому выгнал. Зачем выгнал - то?! "Да я ей сказал - у себя ремонты делай какие хочешь, а к нам не лезь, да и Ольге (то есть мне) не нравиться, что ты тут командуешь". В общем свекровь обиделась, сказала что ноги её в нашем доме не будет, и чтобы б мы к ней не ходили больше никогда. И ушла, дверью хлопнула. Эх, говорю, дипломат ты,милый, хоть сейчас в МИД. А свекровь уже на завтра привезла нам молоко из деревни, как ни в чем ни бывало. Но с тех пор в наши дела вообще не лезет. Точно муж дипломат.
(с) сеть

К Вашей истории с гуманитаркой.
1996 или 1997 - точно не скажу.
На севере Москвы жил мой друг, известный, как Зырян. Приехал я к нему. Там было ещё один наш друг, Тухлый. Сели пить водку. Закусывали пельменями. Ночь наступила.
Звонок в дверь. Зырян вышел, поговорил минуту и возвращается к нам.
- Значит так. На седьмом этаже живёт баба одна. Лена. Короче, так. Она больше не бахается. Ей страшно, просит всем к ней в гости.
- Пусть сама сюда идёт, - говорю.
- Не может. Ей отец запретил уходить из дома.
Выходим - на лестничной клетке стоит девушка примерно лет 20-ти, с некоторой южной примесью, с кольцами в ушах и чёлкой на пол-лица. Идём к ней. Тухлый водку прихватил.
- Не, оставь, чувак, у меня есть, - говорит Лена.
У Лены на столе - три разные дорогие бутылки, и еду из холодильника принесла, нормальную закуску - колбасу, огурцы. Дом хорошо обставлен.
Выпили. Пришли две подружки - две сестры, тоже из этого дома.
Я спросил:
- Лена, ты что, одна живёшь?
- С мамашей.
- А где она?
- Да, - махнула рукой, - На блядки пошла.
- А папа?
- Папа в разводе.
- А чего ты боишься?
- Да, не знаю. Страхи разные, хуё-моё.
Забили, раскурились. Звонок в дверь.
Лена:
- Блять, пиздец, это отец!
Мы напряглись - но подойдя к двери, Лена успокоилась и впустила молодого незнакомого парня. Тот сделал приветственный жест, улыбнулся и сказал:
- Отдыхаете? Заебись! Я ща!
И ушёл в туалет.
- Это Дэн с четвёртого этажа.
Мы накатили по новой. Тухлый приобнял одну гостью, Зырян - другую, а я вёл светский разговор с хозяйкой.
- Ты бахалась, сестрица?
- А то.
- Дорог нет.
- Дорог нет? - Лена хихикнула, задрала юбку и вытянула ногу, и я сигарету выронил - внутренняя сторона бедра была исколота, но заживала.
- А как спрыгиваешь?
- Бухаю.
Пили наверное, час. Тухлый с Зыряном ушли ебать сестёр в спальню. Я пошёл в туалет, оказался заперт. Вернулся, объявил.
Лена подскочила.
- Дэн! Блять, там Дэн!
Стучали-стучали, Я дверь выбил - а парень, который пришёл последним, сидел там на унитазной крышке - мёртвый, с баяном в вене.
- Дэн, сука, что ты натворил!
Лена стала звонить.
- Ща папа приедет, сказал ничего не трогать.
- А кто он у тебя?
- Кто-кто, мусор!
Приехал печальный кавказец в кожаном плаще, сухо, но без агрессии, поздоровался. Обыскал мертвеца, надев печатку - у того было несколько «чеков», сигареты, немного денег и ключи. Ушёл с ключами. Вернулся и подошёл ко мне.
- Тебя как зовут?
Я представился.
- Земляк, да? Поможешь?
Я не отказал.
Вынесли несчастного Дэна на руках по лестнице, внесли в его хату и усадили на диван. В квартире Дэна было прокурено, висели фотографии голых баб, валялись "баяны" - типичный наркоманский змеюшник.
Вышли, захлопнули дверь. Вернулись.
Кавказец налил - мне и себе. Лена сидела рядом – у неё тряслись руки. Из спальни доносились стоны.
- Земляк, ты понимаешь, что это между нами, понимаешь, да?
Я подтвердил.
- Ты её давно знаешь?
- Сегодня познакомились.
- Это моя кровь, всё-таки, понимаешь? Убил бы её, но не могу, - он кивнул в сторону Лены. Не могу. Через час расходитесь. Меня тут не было.
Поманил меня к выходу. Я вышел с ним.
- Брат, ты это. Ты Лену не трогай. Понял? У неё СПИД.
И ушёл.
Через год пропал Зырян. Стал колоться. Уехал в Питер и пропал. Как в воду канул.

Мы потеряли целое поколение. Моё поколение потеряло 20 лет жизни, но в основной массе уцелело – следующее было съедено. Выбито, как на войне. Досталось на обед немцовым, ходорковским и т.д. Было приправлено перхотью галича и окуджавы, обложено сникерсами и конфетками скиттлз, полито пепси-колой и употреблено – во имя жира, который нарос на брежневском комсомоле, на картавой диссиде, на всей мрази, наработанной беспросветной системой отрицательного отбора в издыхающем СССР.
Никогда больше – вот что надо повторять, глядя на жадных, бездарных хомячков, которые считают чужие деньги и молятся на америку-маму. Которым приспичило "геволюцию" устроить
Никогда больше.

© Григоров Амирам