batia1969

Купили с мужем дом, начали ремонт делать. Свекровь обрадовалась, она любит ремонты. Хотя её помощи и не просили. Утром приезжаю с работы, а в нашем доме свекровь уже развела кипучую деятельность, раствор замесила, обои старые какие-то привезла зачем-то, стоит руки в боки и говорит - "вот здесь будет у вас мойка, а вот тут под детскую комнату переделаем, карнизы я договорилась у Маши какой-то там забрать, она новые купила, старые вам отдаст!" и дальше в том же духе. Я мягко говоря была ооочень неприятно удивлена таким её самоуправством, но говорить ей ничего не стала. Давайте, говорю, не сегодня. Я чёт приболела, все завтра, спасибо. А после говорю мужу - ты маме объясни как - нибудь помягче, что это НАШ дом, мы сами решим, где детская будет, где мойка. И обои выберем сами. Только говорю, найди слова, ты же знаешь свою маму лучше, а то если я начну говорить, ещё и обидится. Муж - хорошо, поговорю.

А на следующий день приезжаю домой - сидит мой дорогой, грустный такой. Я говорит, маму из дому выгнал. Зачем выгнал - то?! "Да я ей сказал - у себя ремонты делай какие хочешь, а к нам не лезь, да и Ольге (то есть мне) не нравиться, что ты тут командуешь". В общем свекровь обиделась, сказала что ноги её в нашем доме не будет, и чтобы б мы к ней не ходили больше никогда. И ушла, дверью хлопнула. Эх, говорю, дипломат ты,милый, хоть сейчас в МИД. А свекровь уже на завтра привезла нам молоко из деревни, как ни в чем ни бывало. Но с тех пор в наши дела вообще не лезет. Точно муж дипломат.
(с) сеть

Мой отец не очень стеснялся в выражениях, когда я была маленькой, поэтому в пять лет я была свято уверена, что "пидорас" - это такое имя, как Тарас.

– Тебе удалось достать деньги? – Марго прижала к груди маленького Дэна и смотрела на Тони потеряв всякую надежду. На татуировку в виде слезы накатилась настоящая слеза и увеличила её в размере.
– Денег не будет, – сухо ответил Тони. Его борода была растрёпанной, а лихо закрученные усы повяли.
– Господи! Как мы тут выживем? – Марго оглядела избу – Сколько денег осталось?
Тони вынул из кармана мятые купюры и Марго начала их пересчитывать дрожащими руками.
– 14 тысяч? Это всё что осталось? – она заглянула в пакеты, в одном были съедобные запасы, в другом хозяйственная утварь. – А для огорода?
– Там, во дворе. Завтра начнём сажать. Я проголодался. – Он сел за стол и отломил кусок хлеба.
– Приходил какой-то дед. Сосед наверное. Спрашивал про нас.
– Что ты ему сказала?
– Всё по легенде. Мы устали от городской жизни и решили переехать в деревню.
– Он поверил?
– Тони, мы не продержимся здесь и неделю! Мне страшно!
– Здесь нас не найдут. Это сейчас главное. Успокойся.
– Ты потерял те деньги?
– Эти деньги взяли другие. Нам нужно залечь на дно на пару лет. Не знаю, мы можем собирать травы и продавать в городе.
– Мы не будем фрилансить?
– А деньги как получать, биткоинами? Как ты не понимаешь, нас пробьют! Нам даже телефоны нельзя включать!
– Мы будем есть одну картошку и кашу на воде? Боже, как я хочу мясо…
– Не понял. Мы же веганы.
– Игры закончились.
– Ты права. Всё это было в прошлой жизни. Нет больше ни веганов, ни хипстеров, ни барбершопов и клуба Солянка. Нет больше винишко-тян Марго, нет люмберсексуала Тони, нет крошки Дэна. Есть Маргарита, Антон и сын Денис. Есть глухая деревня на 30 домов, ключевая вода, дровяная печь и отсутствие интернета. Мы справимся.
( Read more...Collapse )

Довелось мне как-то побыть моджахедом. Дело было полгода назад, но тому радикально-религиозному дню предшествовала двухнедельная подготовка.

Решил я, значит, отрастить бороду. Ну, как решил. Как раз тогда меня уволили с должности торгового представителя за то, что послал подальше супервайзера, облыжно обвинившего меня в появлении на работе в нетрезвом виде (все вранье и придирки: с утра я перебил запах перегара подсолнечным маслом).

Мне дали расчет, тысяч тридцать пять, что ли, а в соседний магазин как раз новый сорт пива привезли и продавали по акции 2+1. Ну, борода и выросла.

Вообще, поиск новой работы — дело быстротечное. Ты думаешь, мол, пару дней отдохну от старой, идешь за пивом, потом одним прекрасным утром смотришься в зеркало — чистый Гэндальф. Волшебство какое-то.
( Read more...Collapse )

Было это в одна тысяча девятьсот лохматом году, настолько лохматом, что и про Матиаса Руста слыхом не слыхали, и "Солидарность" Валенсы еще только-только выходила из подполья.

И в войсках ПВО Страны еще было топливо и полные склады запчастей, так что в N-ском полку, расквартированном под древним Киевом, вовсю шла боевая учеба.

Третьи сутки шли учения, кадровый состав полка посадили «на матрацы», как боевиков дона Корлеоне. Полеты полетами, но все доступные офицерам и прапорщикам развлечения уже приелись, матрацы, устилавшие пол раздевалки, свалялись и исполняли свою роль чисто номинально - проверяющие убеждались в их наличии, но де-факто на голом полу спать было не в пример мягче.

Надобно отметить для непосвященных, что Авиационный Ракетный Комплекс Перехвата АРКП Миг-25, а именно одноименный ракетоносец, имел в войсках множество неофициальных прозвищ, самое мягкое из которых было «летающий чемодан», а самое козырное - «летающий гастроном», поелику имел на своем борту море разливанное спиртопродуктов, от чистого спирта до спиртоводяной смеси крепостью аж пятьдесят градусей, и назревал плавный переход личного состава в неуправляемое пике...

Замполит, гвардии подполковник Харитонов, поимел неофициальную беседу с инженером эскадрильи гвардии майором Гребенниковым, и было решено, что ежели пьянку предотвратить невозможно, то необходимо ее возглавить.
Сказано - сделано.
( Read more...Collapse )

Купил на днях новые колонки. Хорошие, задорого. Мощность -140Вт, а звук такой чистый, что радости нет предела. Кто-то может, удивится и скажет – дядя, ты долбоеб? Зачем тебе дома колонки на 140Вт? А я, знаете ли, люблю, когда звук хороший идет, насыщенный такой. Особенно когда выпью. Чтоб аж до глубины души пробирало. Чтоб по телу вибрации шли и мелкая дрожь. Очень люблю я это, и денег мне на это никаких не жалко.

И вот в пятницу вечером после работы затарился пивом и скорее домой. Разложил вокруг себя рыбку и кириешки, пригубил с поллитра и начал экспериментировать со своей обновкой. Поигрался с плейлистом, попробовал, как басы звучат. Звук чистый, мощный, каждый рублик потрачен не зря. Душа поет и просит немедленных возлияний. Громкости подкрутил, сижу и прихлебываю пиво пополам со слезами счастья.

Вдруг слышу, по батарее тревожно застучали. Знаю кто это, к гадалке не ходи. Это неженки со второго этажа. Аккурат подо мной живут. Мешают только, суки. А я у себя дома, между прочим, отдыхаю после трудовой недели. Сделал погромче, естественно. Сижу, наслаждаюсь. Пиво идет как в сказке. Ни словами сказать, ни пером описать. Еще бы в батарею не стучали. Портят, суки, все веселье. Чё не так-то? Я ведь не хуйло какое. Без вкуса, без цвета, без запаха. Толк в музыке знаю. Чай, не Билайна какого слушаю и не Филиппа Киркорова. Ду хаст, блять! Ду хаст миш!

Вдруг слышу, стук с батареи на входную дверь переместился. Тревожный такой и нервический. Гости нарисовались. Думаю, не стану открывать, ну их нахуй. Сижу и не открываю, а стук прямо по нарастающей идет. Как будто ногами долбят. А меня, если хотите знать, просто возмущает такая бесцеремонность. Рехнулись они что ли, на ночь глядя в чужую квартиру ломиться. Да еще так настырно. Понятно же, раз не открывают, значит хозяев нету дома. Или не хотят хозяева открывать. Что тут непонятного-то? Я тут, может, в чем мать родила сижу. Или вообще в женском платье и в губной помаде прохаживаюсь. Ну ладно, шучу, нету у меня никаких женских платьев. И тем не менее. Какое скотство!

Подкрался я тихонько к двери и в глазок смотрю без палева. Вижу – сосед с четвертого. С разбегу, всей тушкой об дверь мою бьется. Не сдержался, крикнул через дверь:
- Башкой побейся, придурок.
Сосед как услышал меня, сразу замер и ласковым голосом закричал:
- Открой, друг, поговорить надо.
- Не могу, дружище, - отвечаю ему, - ключи потерял, может, завтра найду. Или на следующей неделе.
А он не унимается:
- Открой, тварь, - кричит, - меня жена домой без твоих зубов не пустит. Человек ты или нет? Я спать хочу и смерти твоей.

А для меня, если честно, аргумент этот так себе. Паршивый, прямо скажем, аргумент. Если ты со своей собственной бабой договориться не можешь, то при чем тут я вообще. Иди в гараж ночуй, подкаблучник сраный. Вслух я этого, конечно, кричать не стал, потому что я в отличие от всяких педерастов, человек добрый и тактичный. Просто отхлебнул еще пивка и вернулся к своим колоночкам.

Только присел- другая напасть. В окно кто-то стучится. И это, кстати, очень странно. Я ведь на третьем этаже живу. Выглянул, а внизу человек семь суетятся. В сугробе копошатся, и по двое да по трое в окно мне снежками мечут. Ночь на дворе, а они снежками кидаются. Как дети, ей богу. Рыбку куснул пару раз, сделал погромче. С этими скотами весь вечер насмарку.

Слышу -удары в дверь тяжелые такие пошли, аж стены вздрагивают. Таран, что ли, притащили. Пошел опять в глазок глядеть. Вижу, суетятся перед дверью, орут чего-то, галдят. Только я уж и не слышу ничего. Вижу только, что рты у них открываются, да слюни с губ во все стороны летят, а звука нет. Как немое кино. Я даже засмеялся сначала, а потом вдруг тревожно так стало на душе и тоскливо… и срать отчего-то захотелось. Пошел срать естественно. Я себе в таких делах никогда не отказываю.

Не знаю, сколько я проспал на толчке, но когда проснулся, в дверь все еще монотонно долбили. Настроение ни к черту. Тяжелый выдался вечерок. Не ожидал, если честно, что столько скотов у нас в доме живут. Это, как говорится, и скучно, и грустно, и некому руку подать. У меня в такие моменты натурально вся вера в человечество начинает шататься и падать как цены на нефть. Выключил музон, умылся, лег спать. Лежу, икаю.

Минут через 20 в дверь долбить перестали. Умаялись, поди. Завтра с утра пройдусь по соседям и буду серьезно разговаривать с ними. А то нельзя же так, ей богу.

Добродушный Людоеб

Игумен ехал поискать кой-какого товару. Балда ехал сам не зная куда. В смысле, на работу. Игумен ехал сзади, Балда впереди. Светофор вообще никуда не ехал. А остальные ехали как дураки. Светофору стало стыдно и он покраснел. Балда остановился. Тут-то в него игумен и влетел.

Хороший игумен, фактурный, в рясе, хоть сейчас на выставку «Осторожно, религия!», если бы была такая автомобильная выставка про то, как игумны об разную Балду на перекрёстках стукаются. На шее — коробка, как раньше у кондуктора в автобусе. На коробке — крест от сглаза. Не придерёшься.

Я выскочил из машины. Бампер у Pajero смят, задняя дверь разбита. Святой отец, закусив бороду, тоже выполз из своего X-Trail'a. Посмотрев друг на друга, мы сообразили, что начало Великого Поста вчера отмечали оба. То есть, ждать ментов с их волшебными флейтами, куда дуют дорожные Моцарты, было себе дороже.

- Отъедем, помолясь, - негромко предложил игумен.

Балда тут же согласился на таинство. Взаимная исповедь состоялась за углом.

- Я спешу, - сообщил игумен. - У меня паства. Плюс братия ждёт.
- И я спешу, - кивнул Балда. - Я сам паства и братия.

- Как решим? - спросил святой отец. - Могу помолиться. Плюс акафист, все дела: после кукулия двенадцать больших икосов и столько же кондаков. Идёт?

- Тут с кондака не решишь, - почесался Балда. - Бампер точно соборовать придётся.

- А как тогда разойдёмся? - спросил игумен. - Чего ты вообще от меня, мирянин, хочешь?

Я задумался.

- Хочу всеблагую дефектацию и сугубый ремонт. Зело.
- А что, и слева и справа помято? - начал всматриваться игумен.
- Ошую и одесную, - ткнул пальцем я. - Сам же видишь. Чего ж ты дистанцию не держал?

Тут он мне ответил так, что я до сих пор над этим ответом размышляю:

- Дистанцию-то я как раз держал правильную. Это просто скорость у меня была большая.

И я понял, что у них в семинарии про дистанцию и скорость учат отдельно. И вообще, если в бассейн по одной трубе что-то вливается, то это чудо божье и не факт, что из бассейна другая труба есть.

- Пускай сервис посчитает, я потом сообщу, сколько стоит. Можешь проверить. У тебя, батюшка мой, деньги-то на ремонт найдутся?

- Яко благ, яко наг, - засопел игумен.
- Видимо, наоборот, - подсказал я.
- Можно и наоборот, - согласился игумен и протянул визитку с облаками, куполами и крестами.

- Вот и молодец! - похвалил я. - Будем как европейцы.
- Не будем! - неожиданно отрезал игумен и перекрестился. - На них благости нету. Бесовское у них всё в Европе.

- Не без этого, - кивнул я, вспомнив химер на Нотр-Даме, - хорошо, хоть машины у нас с тобой японские. На европейских противно, на православных далеко не уедешь.

- Не начинай, - попросил игумен.

После этого мы сели в свои помятые самурайские тарантасы и разъехались как два добрых сёгуна.

...Когда-то давно, в девяностых, я работал с одним епископом. Вернее, несколько бандитов и я, как гражданское лицо, работали с одной епархией. Время было лихое, один из моих тогдашних знакомых весь свой стрелковый арсенал освятил на случай осечек, сбитого прицела и других происков нечистого.

Те, против которых были мы, оказались в вере ещё крепче, поэтому свои «мухи» и «стечкины» окропили даже раньше нас. Соответственно, обе стороны старались друг друга до греха лишний раз не доводить и богобоязненно палили в третью сторону.

А епископ, когда менты ему сказали, что негоже привечать закоренелых преступников, ответил с пастырской непосредственностью:

- Мне всё едино, кто ко мне грядёт: младенец ли невинный иль тать кровавый — я каждого обязан к Богу вывести.

Потом посмотрел на главного мента и продолжил:

- Вот ты, полковник, допустим, невинный младенец. Так?
( Read more...Collapse )

Был обычный серый питерский вечер. Я ушол бродить в дурном настроеньи. Только – опа! - вдруг идёт не навстречу, толи девушка… АТО ли?

Слякоть этого города не окупят даже вылизанные до тошноты поребрики. Где-то над рекой Невой крейсер Аврора палит из пушки, адмиралтейский шпиль неспеша шпилит беременное небо промеж дряблых булок – всё на месте, все на местах. Где-то здесь в своё время ас Пушкин ломал целки легкомысленных дам, искалеченных поэзией, Ленин шатал трубу броневика, Достоевский бился в падучей от мощи своих креативов, а Есенин приглядывал свободный сук покрепче. Город революций и люстраций: матросы, папиросы, брюки-клёш, петро первый, Катя, катеньки, доллары, проститутки. Всё в этом городе блеф, под ногами старина, во взглядах лёд, в карманах – хуй. Продуваемый всеми ветрами город, разводные мосты гремят половинками, как ставни в грозу; где здесь я? На семи ветрах, с бамбуком в зубах. Туристы, всклокоченные изнутри гламуром и пидорасизмом, сверкают белозубым оскалом, ерепенятся и печатают друг друга мыльницами на фоне сложенных в стопки старинных булыжников и ажурных бойниц.

Я бездумно брёл по тротуару, словно вспять, ехидно стараясь сбить ритм мельтешащей вокруг плоти силой своего внешнего намерения. Я их маму, и бал, и их маскарад. Внезапно!!! - моё внимание привлёк идущий впереди человек. Он выделялся тем, что стремился изо всех сил не выделяться. Его одежда, его мимика, его шаги – всё было в рамках легенды. Он шёл тенью, огибая столбы и прохожих, повторяя рельеф стен, пропадая в витринах. А мне было некуда деться, сжиженный неон вечера плавно перетекал в мои синие от бездействия вены, растекался по капиллярам, отчего зрачки и сухость во рту…
( Read more...Collapse )

сейчас женщина, стоявшая передо мной в очереди к банкомату, и по классическому канону оказавшаяся невероятно туповатой, продемонстрировала вершину изощрённого безумства. Она вставила карточку, запросила баланс, посмотрела внимательно на содержание вылезшей бумажки, покачала головой и горестно причмокнув сняла три тысячи рублей. Аккуратно убрала квитанцию, деньги и вторую квитанцию, которая вылезла по окончанию манипуляций в кошелёк. Далее, она вновь вставила ту же самую карточку, запросила баланс, горестно изучила его, не менее сокрушённо покачала причёской и сняла ещё четыре тысячи. Бережно сложила их в какой то внутренний карман сумочки. Затем снова, по накатанной схеме - баланс, негодование, наличка, баланс и всё это кануло в другой отдел кошелька.
А я стоял и просто смотрел на всё это. не убил её и даже не оторвал ей руку. Я - святой.

Шутки-шутками, а я иду в субботу на исповедь. И вот из-за чего.
Я живу в Казани и работаю с очень интересным человеком его зовут Антон по прозвищу Горин. Он когда-то занимался ролевыми играми на исторические темы, вот прозвище и осталось. Этот Горин очень верующий человек. Причём правильно верующий, без фанатизма и задротства. Зато хорошо поёт и голосиной своим зал на 120 человек перекрывает только так без микрофона.
И есть у нас в Казани улица Парижской Коммуны. Названа в честь французов-христиан, а на ней мусульмане окопались: мечеть Нурулла, куча мусульманских магазинов и, соответствующий народ тусится: бородатые, закутанные, а то и вовсе что-то в мешке с прорезями для глаз.
И вот встречаю я Горина на этой улочке. Он где-то там рядом работает. Стоим, общаемся. Тут рядом останавливаются двое - мужик бородатый в мусульманской ермолке и что-то в мешке, который паранджа. И мужик начинает громко на всю улицу что-то выкрикивать на каком-то восточном языке. Но не татарском - татарский я знаю. Ну, и выкирикивает что-то вроде: "Алла-бисмалла...".
Горин стоит-стоит, поворачивается в сторону ближайшей церкви, хоть её из-за домов и не видно... да ка-а-а-а-к заведёт... по всем правилам церковного пения:
- "Царю Небесный,
Утешителю Души истинны..."
И так с выражением...
Бородатый аж винтом крутанулся и - хляп задницей на землю! Тётка в парандже в стенку вжалась и - оба замерли!!!!
Горин допевает молитву, поворачивается к мужику, кладёт ему руку на плечо и так вкрадчиво, по-дружески начинает ему говорить: "Да воскреснет Бог, да расточатся враги Его..."
Вот честное слово, у бородатого рука ко лбу рефлекторно дёрнулась тремя пальцами!!!! Тут он явно опомнился, вскакивает, хватает свою бабу в паранже, и - дёру. Подскальзывается, падает на колено и - дальше дёру. Горин смотрит ему вслед и так флегматично заканчивает: "...и да бежат от лица Его ненавидящи Его. Вот так примерно. Это Россия. Это тебе не Аравия."
Перекрестился и - пошёл. И ни один бородатый на него даже не пикнул, хотя их полная улица была.
Это - Россия. Даже если она Татарстан.


© Rustem Kirsanov