Нет ума - считай, коллега !

Это было еще в те времена, когда морякам не возбранялось привозить машины из-за границы, на палубах судов. Наш "Ястреб" шарахался в те времена по Средиземному морю. Италия, Греция, Турция, Египет.... Возили все, что могло течь. Масло подсолнечное, масло оливковое, спирт, соляру и прочее. Мы, экипаж, были довольны. "Суточные"* текли рекой, в кармане постоянно шуршали бумажки с противной мордой ненавистного империалистического президента.
- Стамбул - флегматично произнес Лом, попыхивая турецким стомиллимитровым "Парламентом" - Ну что, Серый, по Фиатику себе прикупим?
Да. Наша с Ломом мечта была купить "Фиат - Регата", новый, турецкой сборки, стоил он в те времена херня денег. Две тысячи "бакинских". То есть три месяца моей работы в море.
- А что потом в Россию пойдем? - спросил я, Лом явно что-то знал
- Ага - подтвердил Лом и начал бубнить в рацию - Истанбул портконтрол. Ай эм моторвессел "Ястреб". Ай аск премишон ап ту зе пир.
Рация бубнила в ответ Лому на таком же "правильном" английском с ужасным арабским акцентом. Я же рванул в каюту готовится к действу.
- Мотя, стой! - Железный капут удержал меня за куртку - Что к причалу?
- Ага - бросил я, вырвав рукав и припустил по трапу вниз
Спустя несколько часов, после всех традиционных формальностей, имеющие увольнение собрались в кают-компании.
- Значит так, ребятки - Папа явно был с бодуна - На берегу остерегайтесь бухать, лучше прите все бухло сюда и пейте. Но после выхода в море. Проституток без резины, даже пальцем не трогать. Вот.
- Василич, мы что дети что ли? - поинтересовался Лом
- Тогда валите нахер - Папа обиженно засопел и вышел
Лом внимательно осмотрел отъезжающих в город.
Нас было четверо, включая Лома.
Я, Железный капут, Понос и Ромка-чмех, который вознамерился прикупить себе тоже машину.
Все, исключая Капута, были одеты скромно и имели далеко спрятанные две штуки баксов.
Капут был похож на ювелирную лавку на выезде. Кольца, печатки, цепь и, вставленные в Израиле, передние злотые клыки.
( Collapse )

Ленин мрачно рассматривал из окна хмурое петроградское утро. Как обычно, видел он далеко, намного лет вперёд, и потому не замечал поклонниц в кожанках и красных косынках, которые дневали и ночевали под окнами конспиративной квартиры вождя. Поначалу партийные товарищи по партии беспокоились о том, что фанатки Ильича невольно выдадут его охранке, однако затем стало ясно, что эти опасения беспочвенны. Никакие шпики Временного правительства не рискнут вступить в прямое столкновение с влюблёнными в вождя революционно настроенными русскими женщинами, которые испокон веков останавливают на скаку коня.

Говорят, с отчаяния Временное правительство принялось создавать в противовес женский батальон поклонниц Керенского, но те как-то застали кумира за примеркой дамского платья, и дело пошло насмарку.

Сталин был бодр и весел в преддверии штурма Зимнего.

- Чего грустишь, Ильич? - спросил он у друга и соратника. - Великий день, сегодня социалистическая революция, о необходимости который мы так долго говорили, свершится! Я говорил с ребятами с "Авроры", у них уже всё готово!

Ленин, наконец, прекратил смотреть в будущее, и помахал кепкой поклонницам, которые завопили от восторга и принялись кричать: "Ленин - лучший! Ленин - форева!" Стоявшие в отдалении городовые поежились от пронзительного женского крика, предчувствуя для себя недоброе в свете приближающихся событий.

Ильич отвернулся от окна и посмотрел на Сталина:

- Я вот что думаю, Коба, а может ну его к черту эту революцию, а?

( Collapse )